Преподобный иринарх затворник. Преподобный иринарх затворник ростовский

ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОГО ОТЦА НАШЕГО ИРИНАРХА, затворника Ростовского Борисо-Глебского монастыря, что на Устье

(день памяти 13 января по старому стилю или 26 января по новому стилю, а также в день празднования Собора Ростово-Ярославских святых 23 мая по старому стилю или 5 июня по новому стилю)

Преподобный Иринарх родился в Ростовской области, в селе Кондаково. Родители его были крестьяне, отец по имени Акиндин, мать по имени Ирина.

Во святом крещении младенцу дано было имя Илия. Ребенок рос быстро: двадцати недель он начал ходить. Родители воспитывали сына в чистоте христианской веры. Ребенок возлюбил смирение и кротость, был тих, ко всем относился ласково. Будучи шести лет, он однажды сказал матери: «Как вырасту, так постригусь и стану монахом; буду носить на себе железа и трудиться ради Бога, и буду учителем всем людям». Удивилась мать таким речам малолетнего сына, но и обрадовалась. Эти пророчественные слова шестилетнего ребенка впоследствии сбылись в точности.

Случилось, что отец Ильи позвал на обед своего сельского священника, именем Василия. За столом священник рассказывал житие преподобного Макария, Калязинского чудотворца. Прислушиваясь, Илия вдруг сказал: «И я буду таким же монахом». Священник Василий удивился, видя ребенка, говорящего речи, приличные взрослому, и строго сказал: «Как ты, чадо, осмелился сказать такое слово?» Илия отвечал: «Кто тебя не боится, тот это и говорит».

До восемнадцати лет Илия рос при своих родителях. Когда в округе наступил голод, он отправился на заработки к Нижнему Новгороду. Два года не возвращался домой и не давал о себе вести. Родители решили отыскать его и послали двух старших сыновей Андрея и Давида. Братья нашли Илью близ Нижнего в селении, где он работал у крестьянина; обрадовавшись встрече, они остались с ним. Сидя однажды вместе с другими в комнате, Илия стал неутешно плакать. Все изумились и спрашивали о причине. Он отвечал им: «Вижу преставление своего отца; несут родителя моего светлые юноши на погребение». Все дивились, как он мог видеть за триста верст. Когда в том же году Илия возвратился домой и спросил мать об отце, то услышал, что отец его преставился в Успенский пост того же года. Припомнил он видение и сказал матери: «В то время я видел родителя моего: несли его светлые юноши на погребение». Мать утешилась, слыша необычные речи сына.

После смерти отца Илия с матерью и старшим братом Андреем переселились в город Ростов, купили дом и завели торговлю, чем вскоре увеличили свое благосостояние. Илия, всегда имевший страх Божий в своем сердце, особенно стал прилежать к церкви и творить милостыню нищим. Строго соблюдая девственную чистоту, он желал совершенно оставить мирскую жизнь и принять ангельский образ, неуклонно посещая церковь Божию. Он познакомился с одним человеком, купеческого звания, по имени Агафоником, любившим читать книги, подружился с ним и стал постоянно беседовать о Божественном Писании, ища душевного спасения.

Подготовившись таким образом, Илия взял святой крест, благословился им и собрался в путь. На вопрос матери, куда он собрался, Илия ответил: «Иду в монастырь ко святым страстотерпцам Борису и Глебу на Устье помолиться». Мать стала плакать, но вспомнила, как сын, будучи только шести лет, говорил, что будет монахом. Сын поклонился матери, облобызал ее и отправился в путь.

Приблизившись к монастырю Бориса и Глеба и увидев его, Илия возрадовался от всего сердца и направился к игумену, поклонился и попросил благословения. Игумен благословил и спросил: «Зачем, чадо, ты пришел сюда?» Илия отвечал: «Желаю, отче, ангельского образа, постриги меня Бога ради, невежду и селянина, и причти к избранному Христову стаду и ко святой дружине твоей!» Игумен сердечными очами узрел, что юноша пришел от Бога, и принял его с радостью, постриг в ангельский образ и нарек ему в иночестве имя - Иринарх. Игумен, по монастырскому обычаю, отдал Иринарха под начало старцу, у которого молодой инок и стал пребывать в послушании и покорении, в посте и молитве.

После первого послушания игумен для испытания и смирения послал Иринарха в пекарню, где он трудился на братию день и ночь, нисколько не заботясь ни о чем телесном и никогда не уклоняясь от посещения церкви Божией, куда приходил прежде всех братий; стоя в церкви, он ни с кем не разговаривал; во время чтений не садился, а всегда выстаивал на ногах, как твердый камень, и никогда не выходил из церкви до отпуста.

Узнав о пострижении Илии, Агафоник пришел в монастырь и пробыл у Иринарха немало дней. Проводив друга за монастырь и возвращаясь назад, Иринарх размышлял о том, как бы ему спастись, и давал обещание идти в Кириллов Белозерский монастырь, или в Соловецкий. И послышался ему голос свыше: «Не ходи ни в Кириллов, ни на Соловки, здесь спасешься!» Он усомнился относительно этого голоса, но услышал вторично: «Здесь спасешься!» Иринарх убоялся, стал плакать и помышлять, что сие означает. И в третий раз он услышал тот же голос:

«Здесь спасешься!» Осмотревшись кругом, Иринарх никого не увидел и укрепился в той мысли, что голос был ему откровением свыше.

В монастыре он стал трудиться в прежнем послушании, предаваясь по ночам молитве и бдению, ненадолго ложась спать прямо на земле. После сего послушания игумен назначил Иринарха в пономарскую службу. Раз Иринарх увидел босого странника; сжалившись над ним, обратился к Господу: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, сотворивший небо и землю и первого человека, прародителя нашего Адама, по образу Своему, и почтивший его теплотою в святом рае, да будет воля Твоя святая со мною, рабом Твоим: дай, Господи, теплоту ногам моим, чтобы я мог помиловать сего странника и дать с себя сапоги на ноги его!» Сняв с себя сапоги, Иринарх отдал их нищему. С того часа Бог дал ему терпение и теплоту: он стал босой ходить по морозу, как в теплой келье; и одежды стал носить ветхие.

Такое поведение Иринарха, по внушению диавольскому, неугодно было игумену, который начал смирять подвижника различными способами. Так, часа на два на морозе ставил его на молитву против оконца своей келии и потом заставлял подолгу благовестить на колокольне. Иринарх все переносил с кротостью, помня слово Господне, «яко многими скорбми подобает нам внити в Царство Небесное» (Деян. 14, 22). После сего игумен посадил Иринарха на три дня в заключение, не давал ни есть, ни пить, - чтобы заставить носить новую одежду и ходить в обуви. Это не помогло. Тогда игумен послал его на прежнюю службу. Иринарх продолжал ходить босой по морозу, подражая терпению Исаака Сирина, у которого ноги примерзали к камню, между тем как он не чувствовал холода.

Услышал Иринарх, что в Ростове стоит на правеже от заимодавцев один христолюбивый человек, и захотел помочь ему. Босой пошел он в Ростов, а был лютый мороз. Отошедши от монастыря верст семь, Иринарх отморозил у ног пальцы и вернулся. Три года он проболел ногами, на которых образовались раны и текла кровь, но и в болезни он не оставлял своего правила и трудился для Бога. Когда Господь исцелил Иринарха от болезни, он по-прежнему и зимой и летом ходил без обуви, и по-прежнему игумен за сие смирял его. Он решил теперь послать Иринарха на работы вне монастыря. Это отлучение или отгнание от храма Божия сильно огорчило подвижника: он не стерпел такого гонения и решился уйти из Борисо-Глебского монастыря.

Иринарх ушел в Ростов и направился в Авраамиев Богоявленский монастырь. Принятый с радостью архимандритом, остался в числе братии и был назначен келарем. Иринарх трудился для братии, не оставляя при этом никакой церковной службы. Состоя келарем, он видел, как братия и монастырские служители брали без меры и без воздержания всякие потребы и истощали монастырское достояние. Видя это, он внутренне воздыхал и молился: «Преподобный Авраамий, не я твоему монастырю разоритель!» Раз во сне Иринарх видит: в келью входит преподобный Авраамий и говорит: «Что скорбишь, избранное и праведное семя и житель святого рая, что скорбишь о монастырских выдачах? Давай им безвозбранно, ибо они захотели здесь жить пространно, а ты алчешь и негодуешь; и ты в вышнем царствии поживешь пространно и насладишься пищи небесной, а они взалчут во веки. Что же касается здешнего места, то я умолил и упросил Всевышнего Творца, чтобы дом мой был неоскуден монастырскими потребами алчущим и здесь живущим». С того времени он утешился и выдавал без всякого сомнения.

Однажды, стоя в церкви на литургии, во время Херувимской песни, Иринарх заплакал. Изумленный архимандрит спросил: «Что ты, честный старец, так рыдаешь?» - «Мать моя преставилась!» - отвечал Иринарх. Архимандрит удивился. Еще не окончилась литургия, как пришел к Иринарху брат Андрей и сообщил, что мать их Ирина преставилась. Вернувшись после погребения матери в Авраамиев монастырь, Иринарх стал размышлять об ином пути спасения: келарское служение ему казалось высоким и почетным, ему же хотелось подвизаться в уничижении и смирении.

Оставив Авраамиев Богоявленский монастырь, Иринарх перешел в ростовский монастырь святого Лазаря. В уединенной келье прожил три года и шесть месяцев, пребывая в слезах, молитвах, скорби и тесноте, терпя голод, ничего не вкушая подряд по несколько дней. Часто навещал его преподобный Иоанн юродивый. Подвижники находили утешение в духовной беседе. Старец Иринарх неопустительно посещал церковь Божию и часто ходил в соборную церковь Пресвятой Богородицы и молился со слезами.

Раз, возвратившись с церковной службы, он молился в келье страстотерпцам Христовым Борису и Глебу и взывал: «Святые страстотерпцы Борис и Глеб, и вся монастырская братия! Есть у вас в монастыре много места, а мне грешному места нет». Задремал и в тонком сне видит, идут к монастырю Лазареву святые страстотерпцы. «Далеко ли идете, святые страстотерпцы Борис и Глеб?» - «Идем, старец, за тобой,- отвечают они,- поди в наш монастырь!» Иринарх пробудился и слышит, что у окна кто-то творит молитву. Отворив оконце, увидел старца Борисо-Глебского монастыря, по имени Ефрема, который сказал: «Отче, прислал меня к тебе строитель Варлаам: поди к нам в монастырь на свое обещание, строитель спрашивает подвода ли тебе нужна, или сам придешь в монастырь?» Старец Иринарх отвечал: «Господину строителю Варлааму мир и благословение, а я со временем сам приду в монастырь». А в это время он носил уже на себе тяжелые вериги.

Вскоре он собрался и с великой радостью пошел в Борисо-Глебский монастырь. На пути он присел отдохнуть и заснул. Во сне видит: подползла к нему змея и хотела ужалить, он же ударил ее своим посохом в гортань. Старец пробудился, встал, перекрестился и пошел далее. Завидев монастырь, он возрадовался от всего сердца и горячо помолился. Строитель Варлаам был рад Иринарху, с любовью облобызал его. По зависти диавольской один старец подошел и сказал строителю: «Зачем ты принял старца, ведь он игумена не слушает, в ветхих и худых ризах и бос ходит, и железа на себе многие носит». Но строитель Варлаам своим посохом отстранил действовавшего по навету диавола и принял вновь Иринарха в монастырь с радостью и дал ему отдельную келью.

Преподобный Иринарх неопустительно ходил в церковь и усердно молился пред святыми иконами. Особенно часто взирал он на изображение распятия Господа нашего Иисуса Христа и его страданий. Стоя однажды пред иконою, он в слезах обратился с молитвою: «Праведное солнце, свет наш пресветлый, Владыко Человеколюбче, Иисусе Христе! Ты, Господи, претерпел такое великое страдание и распятие, и поругание, и оплевание, и по ланите ударение, и оцта и желчи напоение, и для нашего спасения все претерпел сие от Своего же создания, от неразумного и беззаконного соборища иудейского и от зависти людей сих! Ныне, Господи, открой, как мне грешному и неразумному поселянину спастись и Тебе единому Иисусу Христу, Сыну Божию, распятому и нераздельно со Отцом и Святым Духом в Троице славимому, угодить! Да будет воля Твоя, Владыко, надо мною!» И в тот же час было Иринарху извещение: «Иди в келью свою, будь затворником и не исходи, так и спасешься!»

Иринарх отправился к строителю Варлааму и просил у него благословения на затвор - неисходно молиться в келье, по евангельскому слову Господню: «Многими скорбми подобает нам внити в Царствие Небесное (Деян 14, 22); иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю, а иже погубит душу свою Мене ради и Евангелия, той спасет ю (Марк 8, 35); блажени алчущие ныне, яко насытитеся» (Лук. 6, 21). Строитель Варлаам благословил его. «И прославил Бог российскую землю и дом великих страстотерпцев Христовых Бориса и Глеба и преподобных отцов наших Феодора и Павла в нынешнее время! - восклицает составитель жития, ученик Иринархов, инок Александр, - прославил досточудными мужами, и страдальцами, и учителями, и наставниками!» С тех пор Иринарх с дерзновением принялся за новый подвиг, стал молиться в келье неисходно, поминая иноков древних и первых времен, как они по дебрям, по островам, и в вертепах жили, не любили тленного мира и не хотели и смотреть на суету его.

Начав подвиг, Иринарх сковал себе железную цепь в три сажени длины и приковался к деревянному стулу. Все движение его ограничивалось только размерами этой цепи. Он наложил на себя и другие железные тяжести и трудился в них в поте лица. Много претерпел он поругания и посмеяния от братии, но переносил сие с кротостью и молился за них Богу: «Господи Иисусе Христе! Не поставь им в грех сие, не ведят, что творят рабы твои, Владыко!»

Пришел к Иринарху некто, именем Алексей, и поревновал житию его - многим страданиям, посту, молитве, крепости, смирению и тяжким веригам. Он стал умолять Иринарха принять к себе и научить заповедям Господним. Старец, видя, что желание исходит от чистого сердца, принял пришельца с любовью, призвал священника и диакона, велел постричь его и нарек имя - Александр. Александр стал первым учеником Иринарха и прожил все время с ним в келье под его началом с послушанием и радением, в посте и молитве день и ночь.

Навестил Иринарха давний друг его, блаженный Иоанн, ростовский и московский юродивый, по прозванию Большой колпак. «Сделай себе сто крестов, по полугривенке весом»,- сказал он. «Невозможно мне, бедному, сделать столько,- отвечал Иринарх,- в нищете нахожусь». Иоанн возразил: «Это не мои слова, а от Господа Бога: небо и земля мимоидут, словеса же Господни не мимоидут (Матф. 24, 35), все сказанное сбудется. Бог тебе поможет». Многое говорил Иоанн старцу: «Не дивись тому, что так будет с тобою; устами человеческими невозможно выразить, или исписать всего. Бог даст тебе коня, и на том от Бога данном коне никто, кроме тебя, не сможет ездить и сесть на твоем месте после тебя». Иносказательное пророчество Иоанна о великих и тяжких подвигах Иринарха сбылось. Прощаясь с Иринархом, Иоанн поведал следующее: «Господь Бог заповедал верным ученикам Своим от востока и до запада наставлять и научать людей, отводить мир от беззаконного пьянства. За это пьянство Господь наведет на нашу землю иноплеменных. И эти иноплеменники подивятся твоему многому страданию; меч их не повредит тебе, и они прославят тебя более верных. А я иду в Москву к царю просить себе земли: там у меня на Москве столько будет видимых и невидимых бесов, что едва можно будет поставить хмелевые тычки. Но всех изгонит Своею силою Святая Троица». Так говорил блаженный Иоанн о предстоявшей кончине своей и о нашествии на Москву Литвы.

Иринарх стал еще усерднее трудиться и молиться и все думал о крестах. Приснилось ему, что пришел друг и дал медный крест, а другой - палицу железную. И что же? Спустя несколько дней приходит посадский человек Иван и приносит, по пророчеству блаженного Иоанна, честный крест, из которого Иринарх слил сто крестов, возблагодарив Бога и Блаженного Иоанна. Другой же друг, по имени Василий, дал ему палицу железную, которую Иринарх присоединил к прочим своим «трудам», которые носил.

В Борисо-Глебском монастыре старец Леонтий поревновал добродетели и трудам старца Иринарха, подобно ему, сковал себя железами и носил на себе тридцать три медных креста. Кресты эти он передал ученику Иринарха Александру, а сам попросил у старца благословение идти в пустыню. Иринарх уговаривал его в пустыню не уходить, чтобы не быть убитым разбойниками, но Леонтий был настойчив. Не будучи в силах убедить его, Иринарх благословил, но, прощаясь, сказал ему со слезами: «Дорогое чадо, Леонтий! Ты уже не возвратишься сюда за честными крестами». «Если так,- отвечал тот,- пусть кресты мои останутся тебе!» Леонтий отправился в Переяславский уезд в монастырь Пресвятой Богородицы, на Курбуй, и был убит разбойниками. Кресты Леонтия Иринарх присоединил к крестам своих трудов; стало их сто сорок два. Трудился старец на цепи в три сажени шесть лет; из города Углича прислали старцу цепь также трех саженей, и в этих двух цепях Иринарх трудился двенадцать лет. Старец Борисо-Глебского монастыря Феодорит сделал себе железную цепь трех саженей и трудился в ней двадцать лет и пять недель, но игумен Гермоген приказал ему ходить на монастырские службы, трудиться на братию. Феодорит отдал свою цепь Иринарху, у которого, таким образом, цепь стала в девять сажень, и в такой цепи он продолжал трудиться. Всего в цепях он провел двадцать пять лет.

Суровая жизнь Иринарха и строгое учительное слово его служили обличением для некоторых иноков, нарушавших обеты. Они, подстрекаемые вражеским внушением, приступили к игумену Гермогену: «Старец Иринарх сидит в затворе и постится, носит на себе многие тяжелые железа, не пьет хмельного и мало ест, да и братию учит делать то же: пребывать в «трудах» и поститься, хмельного и в уста не брать, говоря, что это есть самое большое зло; следует, говорит, монахам быть, как ангелам, ни о чем не скорбеть и плоти своей не щадить: многими скорбми подобает нам внити в Царство Небесное (Деян. 14, 22); не велит братии ходить в службы, то есть работы монастырские, а полагает на них «труды великие»». Игумен Гермоген внял наветам, сослал старца Иринарха из монастыря, не убоявшись Бога. Подвижник смиренно покорился, поминая слово Господне: если вас изгонят из дома, идите в другой, а Я с вами до скончания века (Матф. 10, 23; 28, 20).

Изгнанный из Борисо-Глебского монастыря, Иринарх направился в Ростов и снова поселился в монастыре святого Лазаря, где провел год и две недели, пребывая непрестанно в посте и молитве и помышляя о смертном часе. Между тем игумен Гермоген сознал свой несправедливый поступок, покаялся перед братией и послал инока звать Иринарха обратно. Посланный сказал: «Отче, не помяни нашей вины пред тобой, пойди на свое обещание, в наш монастырь, ко святым страстотерпцам Борису и Глебу».

Старец Иринарх возвратился в монастырь, молясь: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, не лиши меня вечных Твоих благ, дай мне, грешному старцу, дотерпеть свое обещание». Возлагая всю вину на себя, он говорил: «Господи, я живу в темнице сей вопреки братии; они праведны и праведные труды Тебе приносят, я же, смрадный, лишен добродетели». Вошел он в келью, вновь возложил на себя железные «труды» и стал подвизаться, молясь за царя и православных христиан и любя ненавидящих его.

Господь даровал Иринарху прозорливость. Многие люди приходили к нему и просили, и получали благословение; приносили ему милостыню; он принимал и с радостью раздавал нищим и странникам. Всех приходящих учил заповедям Господним, отводя от грехов и обличая тайные согрешения. В Борисо-Глебском монастыре был старец по имени Тихон. Помыслив о том, как ему угодить Богу, он сделал себе «труды», сковал железную цепь и в этих «трудах» сидел семь лет. Когда началось опустошение и разорение русских городов польскими и литовскими панами, предсказанное Иринарху блаженным юродивым Иоанном, старец Тихон убоялся и удалился из монастыря, а свою железную цепь отдал Иринарху, так что у него цепь стала уже в двадцать сажен. В этой длинной цепи Иринарх продолжал трудиться по-прежнему, не давая рукам своим покоя вязал волосяные свитки, клобуки, приготовлял на нищих одеяние. Он постоянно подавал нищим, помогал нуждающимся, защищал слабых и молился за всех Богу. Он иногда подолгу совсем не видел людей и от тяжелых подвигов впадал в болезнь, которой радовался, и благодарил Бога. Спал ночью два-три часа, а тело свое бил железною палицею, творя молитву.

Еще до нашествия Литвы, во время тонкого сна, Иринарху было видение: Москва разорена литвою, все Российское царство пленено и пожжено. Проснувшись, он стал неутешно плакать о предстоящем пленении и разорении святых Божиих церквей. Когда несколько утешился, вдруг облистал его сверху свет, и послышался голос: «Поди к Москве и поведай, что все так будет». Он осенил себя крестным знамением и сотворил молитву. Послышался вторично тот же голос: «Так будет!» Старец вторично перекрестился и стал молиться: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий! Помилуй меня грешного от искушения: я - раб Отца и Сына и Святого Духа и не желаю ничего на свете сем видеть». Но тот же голос в третий раз послышался: «Не ослушайся и делай по сему гласу: все будет так роду сему непокоривому». Убоялся старец видения и глагола свыше, призвал игумена, поведал ему все. Игумен велел ехать к Москве и возвестить царю Василию Иоанновичу (Шуйскому), что царству московскому и всей русской земле предстоит пленение.

Старец Иринарх отправился в Москву. По дороге в Переяславле он остановился у Никитского монастыря и послал за своим другом диаконом Онуфрием, а сам пошел помолиться к мощам. У Онуфрия в то время была сильная лихорадка. Считали, что болезнь произошла от козней диавола, так как, по благословению старца Иринарха, Онуфрий уничтожил в Переяславле суеверное почитание большого камня, находившегося за Борисо-Глебским Переяславским монастырем. К этому камню ежегодно в праздник апостолов Петра и Павла собиралось множество народа. Диакон приказал повергнуть камень в яму. Этот подвиг Онуфрия многим не был угоден; благочестивый диакон терпел порицания, брань и насмешки; сверх того, постигла его и болезнь, - но все это диакон Онуфрий переносил с твердостью, уповая на милость Божию и помня час смертный. Едва Онуфрий вошел, как старец заметил его тяжкую болезнь. Облобызав, дал ему четверть хлеба, благословил и сказал: «От этого яства будь здоров!» И диакон сейчас же почувствовал облегчение.

В Москву Иринарх приехал вместе с учеником Александром. Приехали за час до рассвета. Утром отправились в соборную церковь Успения Пресвятой Богородицы и помолились Владычице и чудотворцам Петру митрополиту и Ионе. Когда известили царя о приходе старца, он обрадовался и приказал Иринарху быть в Благовещенском соборе. Там старец помолился Пресвятой Богородице, благословил царя честным крестом и целовал его. Царь также целовал старца и подивился великим «трудам», которые он носил на себе.

Старец сказал царю Василию Иоанновичу: «Господь Бог открыл мне, грешному старцу: я видел Москву, плененную ляхами, и все Российское государство. И вот, оставя многолетнее сиденье в темнице, пришел к тебе возвестить сие. И ты стой за веру Христову мужеством и храбростью». Сказав сие, Иринарх направился вон из церкви. Царь Василий Иоаннович взял старца под руку, а ученик его Александр под другую. Царь приказал дать старцу свой возок и конюха и проводить его до Борисо-Глебского монастыря. Иринарх пустился в обратный путь, пробыв в Москве всего двенадцать часов. Вернувшись в монастырь, Иринарх вновь предался трудам и подвигам, а конюха государева и возок отпустил к Москве, помолившись, чтобы Господь смиловался над Москвой, как древле над Ниневией.

Спустя немного времени после путешествия преподобного Иринарха в Москву и предсказания бедствий, явилась в русскую землю злая и свирепая литва. Литвою звали тогда всех подданных польско-литовского королевства: поляков или ляхов, собственно литовцев и русских из Белой и Малой Руси; в числе сих малорусов было много казаков. По вере почти все враги наши были католики или униаты, не щадившие православных храмов и святынь. Они стали пленить русскую землю и избивать жителей, завоевывали много городов, например выжгли город Дмитров, оскверняли церкви Божии, ниспровергали престолы святые, снимали с них одежды, обдирали с икон оклады, а самые иконы бросали, грабили книги, часто самые церкви сжигали. Многие из русских, боясь посечения, признавали их власть, давали дань и кормы. Им покорилось много городов. В 1609 году был взят город Ростов Великий и выжжен; соборная церковь Успения Пресвятой Богородицы осквернена, раки великих чудотворцев Леонтия и Исаии и вся церковная утварь и казна были пограблены. Множество людей было посечено. Это было время, когда при царе Василии Иоанновиче Шуйском враги наши выставили второго Лжедмитрия и требовали покорности ему, или его покровителю, польскому королю.

Имея целью овладеть Москвой и царским престолом, враги собрались около Москвы и оттуда производили набеги. Второй самозванец устроил лагерь при деревне Тушино.

Не оставили враги и Борисо-Глебский монастырь. Воевода Микулинский, повоевав Ростов, пожегши посады под Ярославлем, разорив Углич, пришел на Устье в монастырь к Борису и Глебу. Начали поляки испытывать веру Иринарха: «В кого веруешь?» - «Я верую во Святую Троицу, Отца и Сына и Святого Духа»,- отвечал он. «А земного царя кого имеешь?» Старец громогласно произнес. «Я имею Российского царя Василия Иоанновича. Живу в России, Российского царя имею, иного никого и нигде не имею». Один из панов сказал: «Ты, старец, изменник, ни в нашего короля, ни в Димитрия не веруешь». Старец отвечал: «Вашего меча тленного я нисколько не боюсь, и вере своей и Российскому царю не изменю, если за это меня посечешь, то я претерплю сие с радостью: не много во мне крови для вас, а у моего живого Бога есть такой меч, который посечет вас невидимо, без мяса и без крови, а души ваши пошлет в вечную муку». Пан Микулинский подивился: так велика была вера старца.

Спустя некоторое время стали собираться русские силы против врагов. Князь Михаил Скопин-Шуйский пришел из Новгорода с русскими и шведскими войсками и стал в Калязине против литвы. Из-под Троице-Сергиева монастыря пришел против него с войском пан Сапега. Но, Божиею помощию, заступлением великих чудотворцев и по слову старцеву, Московская сила побила литву, и пан Сапега с своим войском отступил и остановился за два ночлега от Борисо-Глебского монастыря на Устье, намереваясь выжечь монастырь. Поднялась великая печаль, братия начали прощаться друг с другом, Старец Иринарх утешал своих учеников «Не убоимся пожжения и посечения от иноверных: если нас пожгут или посекут, то мы явимся новыми мучениками и получим венцы на небе от Христа Бога нашего!»

Затем Иринарх обратился с горячей молитвой к Господу Богу об избавлении от бедствия и о вселении в сердца врагов милости и жалости ко святой обители.

Пришел в монастырь пан ротмистр Кирбитский. В келье он благословился у старца и подивился трудам. Вернувшись к Сапеге, сказал: «В монастыре у Бориса и Глеба я нашел трех старцев скованных». Сапега пожелал видеть их и послал известить об этом. Иринарх ответил: «Если пан захочет посетить, то по своей воле приедет к нам». Сапега приехал в монастырь, вошел в келью и сказал: «Благослови, отче! Как ты терпишь такую великую муку?» Старец отвечал: «Бога ради сию темницу и муку терплю в келии сей». Многие из панов стали говорить Сапеге:

«Сей старец за нашего короля и за Димитрия Бога не молит, а молит за Шуйского царя». Старец возразил: «Я в России рожден и крещен, за русского царя и Бога молю». «Правда в батьке велика,- сказал Сапега,- в которой земле жить, тому царю и служить». «Ограбили тебя, старец?» - спросили паны. Старец отвечал: «Приехал лютый пан Сушинский и пограбил весь монастырь, не только меня, старца грешного». Сапега сказал: «За то пан Сушинский повешен».

После сего старец дал совет пану Сапеге: «Возвратись, господин, в свою землю: полно тебе в России воевать! Если же не уйдешь из России, или опять придешь в Россию и не послушаешь Божия слова, то будешь убит в России». Пан Сапега умилился и спросил: «Чем мне тебя одарить? Я ни здесь, ни в иных землях монаха такого крепкого и безбоязненного не видывал». Старец ответил: «Я Святому Духу не противник, от Святого Духа и питаюсь. И как Святой Дух тебе внушит, так то и сделаешь». Сапега сказал: «Прости, отче»,- и, поклонившись, вышел с миром. Сапега прислал затем старцу на милостыню пять рублей денег и воспретил своему войску чем-либо вредить монастырю. Вскоре Сапега с ратью направился к Переяславлю, а в монастыре была великая радость, что Бог избавил от разорения; старец же непрестанно со слезами молил Бога об избавлении всей русской земли от пленения.

После победы под Калязином князь Михаил Шуйский начал преследовать литву и из Переяславля послал к старцу Иринарху за благословением. Иринарх благословил просфорой и крестом и наказал сказать: «Дерзай, и Бог поможет тебе!» Князь послал отряд в Александровскую слободу, и, с Божиею помощию, русские воины побили литву. Вскоре пошел туда и сам князь. Неприятели стали собираться против него из-под осажденного Троицкого монастыря и из-под Москвы. Узнав об этом, князь был озабочен и снова отправил гонца к преподобному Иринарху. Старец вновь послал ему благословение и велел сказать: «Дерзай, князь Михаил, и не бойся: Бог тебе поможет». И князь побил литву.

Затем Иринарх благословил князя идти под Троицу. Узнав об этом, Сапега направился к Дмитрову. Князь пришел благополучно к Троице, вошел в монастырь и помолился Пресвятой Троице и преподобному Сергию, воздавая славу Богу, Пресвятой Богородице и российским чудотворцам. Посланное войско разбило Сапегу под Дмитровом, и он бежал к Иосифову Волоколамскому монастырю. В то же время из Тушина бежал второй самозванец в Калугу, где впоследствии и был убит. После сих успехов князь Михаил от Троицы пришел в Москву, помолился в соборной церкви Успения Пресвятой Богородицы, приложился к образу Пресвятой Богородицы Владимирской и ракам чудотворцев и с радостью вернулся в свой дом.

Старец Иринарх, знавший о сих событиях, послал своего ученика Александра к князю Михаилу в Москву за честным крестом, который был дан ему на помощь и прогнание супостата. Князь отдал крест и послал старцу благословенное послание и дары. Александр все сие доставил своему учителю. Приняв с радостью святой крест, преподобный произнес такую молитву: «Слава тебе, Владыко Человеколюбче, Господе Иисусе Христе, Сыне Божий, претерпевшему на сем честном и животворящем кресте распятие и смерть ради нашего спасения и показавшему сему нашему роду милость и чудеса от сего честного креста, помощь князю Михаилу на литву, на побеждение и прогнание, как древле при царе Константине на супостатов». Вскоре князь Михаил отошел ко Господу. Враг же рода человеческого, посрамленный от старца, замыслил против него новые козни.

В Борисо-Глебский монастырь от патриарха Гермогена был прислан новый игумен Симеон, оказавшийся лютым и невоздержным Он приказал старцу Иринарху ходить в церковь молиться, старец же, нося на себе тяжкие железные «труды», не мог свободно пройти и по келье, иссушая плоть свою день и ночь в посте и молитве. Жестокосердый игумен Симеон, превосходя лютостию неверующих, пришел к старцу в келью с братиею и без милости отнял все, что было запасено. Остались только неотобранными четыре пуда меду, о чем и сказал старцу ученик Александр. Старец по этому случаю вспомнил о некоем отце затворнике, которого ограбили разбойники, оставив одну какую-то вещь; затворник догнал разбойников и сказал, что они не все забрали, разбойники умилились и все возвратили затворнику. Теперь же, когда, по приказанию Иринарха, ученик Александр сообщил игумену, что не все забрано, то игумен оказался не милостивее древних разбойников и забрал оставшееся.

В тот же вечер старец Иринарх видел юношу в белых ризах, который стоял близ него и, смотря на него, говорил о немилостивом поступке игумена, а потом вдруг исчез. Старец всю ночь пробыл в молитве. Наутро снова пришел игумен к старцу в келью и приказал вывести его из кельи: четыре человека взяли его под руки и поволокли, а игумен с пятью другими людьми понес железную цепь. Когда волокли старца, то выломили ему левую руку и бросили его в трех саженях от церкви. Старец пробыл в таком положении девять часов, молясь Господу Богу, чтобы Он не поставил сего гонителям его во грех, ибо всуе мятутся, не ведая, что творят. Учеников старца, Александра и Корнилия, удалили от Иринарха и разослали по другим кельям.

Когда Иринарх лежал один, явился ему юноша в светлых ризах и сказал. «Услышал Бог молитву твою и терпение твое: если испросишь чего, будет дано тебе». После сих слов юноша стал невидим. Между тем, ученик Иринархов Александр ночью пришел в прежнюю келью и обратился с молитвой: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий! Долго ли нам, Господи, в скорби сей быть с учителем своим и терпеть от сих зверообразных людей и пьяниц. Но да будет воля Твоя святая!» И от крестов честных был ему глас: «Иди к игумену и скажи ему: зачем противишься судьбам Божиим?» Старец Александр пришел в церковь к игумену и стал ему говорить: «Отпусти старца Иринарха в его келью, на обещание, вместе с его учениками, чтобы тебе не погубить свою душу, борясь против судеб Божиих». Игумен благословил старца и обоих учеников его. Старец пришел в келью, благодарил Бога за избавление от гонения и молился о даровании терпения. И свыше был ему голос: «Дерзай, страдалец мой, Я с тобою всегда: Я ждал твоего подвига, и терпению твоему дивились ангелы. Теперь уже больше не будет на тебя гонений, но ждет тебя уготованное тебе место в Царстве Небесном». Старец Иринарх слышал голос, но никого не видел, и в трепете творил слезную молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного и избави от искушения»,- и ограждал себя крестным знамением. Вскоре игумен Симеон был удален из монастыря.

Между тем, по преставлении князя Скопина-Шуйского, литва ободрилась, враги собрались под Москву. Сами москвичи, под влиянием лести врагов, свели с престола царя Василия Шуйского и пустили в город ляхов, которые отправили бывшего царя в ссылку в Польшу. Москва подверглась пленению и разорению.

В 1612 году литва пришла в Ростов. От страха перед нею игумен Борисо-Глебского монастыря бежал со всего братиею на Белое озеро, а старец Иринарх с учениками своими остался в келье своей, молясь беспрестанно Богу. Литва заняла монастырь и пробыла в нем десять недель. Один из панов пришел раз к Иринарху и сказал: «Благослови, батько? А Сапега убит под Москвою, по твоему слову». Старец отвечал: «Подите и вы в свою землю - и будете живы; если же не уйдете из нашей земли, и вам быть убитыми!» Пан ушел и поведал слова Иринарха прочим всем панам. И стали паны приходить к старцу, и старец говорил им: «Подите в свою землю; если не пойдете, то будете убиты». Пришел к старцу сын воеводы за благословением идти в свою землю. Старец благословил; воеводин сын поклонился до земли, пошел к своему отцу и рассказал о благословении. Тогда и сам воевода Иоанн Каменский пришел к старцу в келью, поклонился до земли и сказал: «Благослови, батько, и меня идти в свою землю, как благословил сына моего». Старец благословил и его: «Только не трогай монастыря и братии и города Ростова». И пан Каменский ушел в свою землю, не тронув ни монастыря, ни города. В монастыре снова была радость.

Между тем, во всей земле было великое смятение и печаль, что в Москве засела литва. Везде, а особенно в Нижнем Новгороде молились о том, чтобы Господь Бог явил милость свою и очистил Москву от врагов. Нижегородцам был известен князь Димитрий Михайлович Пожарский, проживавший близ Нижнего. Они начали просить его, чтобы он шел к Москве и очистил ее от врагов, стали собирать и давать ему людей, деньги и запасы на войну. В помощь и содействие выбрали нижегородского посадского человека Косму Минина. Военный предводитель и земский выборный были единодушны в своих мыслях и все делали с общего совета и согласия. И Бог подал им помощь. Двинулись они со всею собранною силою к Ярославлю и остановились в нем. Изо всех городов стали собираться к ним русские люди, желавшие постоять за веру и отечество.

Услышав о прибытии в Ярославль князя Димитрия Михайловича Пожарского с войском, один из предводителей русского ополчения, князь Димитрий Тимофеевич Трубецкой, прислал гонца, чтобы скорее шли под Москву. Но князь Пожарский и Косма Минин боялись: там среди русского ополчения не было единодушия, и один из предводителей русского войска, Иван Заруцкий, убил под Москвою другого воеводу, Прокофия Петровича Ляпунова.

Старец Иринарх, за всем следивший и все понимавший, послал князю Пожарскому благословение и просфору и велел идти под Москву, не боясь Заруцкого. «Увидите славу Божию»,- наказывал старец сказать князю. Тогда без страха пошла вся рать к Москве. Остановку сделали в Ростове. Отсюда князь Пожарский и Косма Минин нарочно отправились в Борисо-Глебский монастырь, чтобы лично получить благословение от старца Иринарха. Старец благословил их в поход под Москву и дал крест свой на помощь. Приняв благословение, князь пошел с войском от Ростова к Переяславлю, а от Переяславля к Троице и преподобному Сергию.

От Троицы Пожарский послал князя Димитрия Лопатина под Москву к князю Трубецкому. Трубецкой был рад, а Заруцкий из-под Москвы бежал. Между тем к засевшей в Москве литве подошли новые люди с запасами. Услышав об этом, князь Трубецкой послал гонца к князю Пожарскому, чтобы он шел скорее. Нижегородский воевода немедленно двинулся от Троицы к Москве. Помощию Божиею и заступничеством московских чудотворцев, русским удалось одолеть литву. После сего князь Пожарский овладел Китай-городом, немного времени спустя сдался кремль. И была в Москве радость великая, что Господь очистил Москву от литовских людей. В монастыре же Борисо-Глебском на Устье-реке была тогда большая печаль: монастырь был разорен и опустошен литовскими людьми, а между тем с него требовали больших даней. Игумен с братиею и с монастырскими крестьянами пришли к старцу Иринарху, чтобы он благословил ученика своего Александра отправить в Москву. Старец внял просьбе и отпустил ученика своего в Москву с челобитьем. Он повелел ему взять у князя Пожарского честный крест, данный на помощь против супостатов. Когда Александр прибыл в Москву, там была великая радость по случаю того, что король Польский из города Вязьмы ушел в свою землю.

Александр пришел к князю Пожарскому и передал ему от Иринарха благословение и просфору. Князь был рад прибытию посланца, вручил ему грамоту, чтобы не давать Борисо-Глебскому монастырю на ратных людей никаких запасов по причине литовского разорения. Александр взял ее и честный крест и возвратился в монастырь. Рад был игумен, получивши для монастыря льготу, рад был и преподобный Иринарх, когда Александр пришел в его келью, возвратил честный крест и справил поклон от князя.

По устроению Божию и по приговору всей земли - князей, бояр, воевод, преосвященных митрополитов, архимандритов и игуменов и прочих людей, в 1613 году на царский престол был избран юный князь Михаил Феодорович Романов и поставлен в цари на Москве обладателем над всеми русскими землями, и венчан был царским венцом. Вся Россия радовалась о новом желанном царе. Но еще во многих местах и городах была великая печаль от продолжавшихся разорений: главным образом отряды казаков проливали христианскую кровь и опустошали города и села. Для очищения земли от них царь Михаил Феодорович послал князя Бориса Михайловича Лыкова с значительным войском. Князь Лыков направился в Ярославль. В это время литва и казаки пришли в село Даниловское (теперь - город Данилов). Князь Лыков прислал старца Иоакима к старцу Иринарху за благословением, как делали и прежние русские полководцы. Старец благословил князя просфорой и велел идти за литвою. Радуясь благословению старца, князь две недели гнался за врагами, настиг их за Костромою и, с помощью Божией, побил, многих взял в плен и отправил в Москву. Отсюда Лыков возвратился к Вологде против казаков, которые грабили Вологодский и Белозерский уезды. Князь послал за ними погоню. Казаки направились в Углич. Лыков послал туда свои полки, которые прогнали казаков к Москве. Сам князь, направляясь к Москве вслед за врагами, зашел в Борисо-Глебский монастырь, помолился страстотерпцам Борису и Глебу и лично принял от старца Иринарха благословение. Двинувшись дальше к Москве, князь Лыков догнал казаков, забрал в плен и привел к царю. Велика была радость по случаю уничтожения казацкой грабительской шайки милостию Божиею и заступлением Пресвятой Богородицы и московских чудотворцев и молитвами и слезами затворника Иринарха.

С того времени настала на Руси тишина. Иринарх по-прежнему непрестанно слезно молился, постился, принимал странных и защищал обидимых от притеснения сильных.

Еще при жизни Бог прославил Своего угодника чудесами: его молитвами Бог исцелял больных и бесноватых, чудесную силу имело его благословение для приходивших к нему с верою. Александр, составитель жития Иринарха, записал девять чудес Божиих, совершенных молитвами борисоглебского затворника и страдальца при его жизни. К преподобному Иринарху приходили или были приводимы больные разными болезнями, особенно же одержимые духом нечистым. Старец молился, заставляя и больных молиться и поститься, возлагал на них свой честный крест, нередко налагал на больных часть своей цепи или приказывал лежать на сих цепях. Иногда издалека от больных посылали к Иринарху за благословением, которое он давал и вместе посылал просфору или крест, которым святили воду и давали ее больным пить. Так преподобный исцелил бесноватого из села Давыдова возложением на него своего креста; другой бесноватый из Вощажникова был исцелен, когда на буйного ученик Александр возложил старцеву цепь и привел больного к старцу и к образу Пресвятой Богородицы. На заболевшего исступлением ума в Борисо-Глебском монастыре воеводу, сына боярского Матфея Тихменева, преподобный Иринарх возложил свой крест и привязал к своей цепи, приставив для охраны двух воинов; так больной провел целую ночь, а утром старец послал воеводу в церковь молиться; от литургии больной пришел здоровым; но преподобный заповедал ему всю неделю поститься, ни мяса не есть, ни вина, ни пива не пить. Подобным же образом получил исцеление исступивший из ума в монастыре крестьянин Никифор: старец повелел возложить на него свой крест и цепь и приказал больному лечь на свои цепи, где он и спал целую ночь, - встал же совершенно здоровым. От питья или окропления водою, освященною посланным Иринархом крестом, получил исцеление от головной боли боярский сын Роман, от болезни глаз - крестьянская жена, от какой-то тяжкой болезни - жена подъячего в Москве, бесноватая женщина в Угличе.

Настало время кончины преподобного Иринарха. Праведный и многострадальный муж призвал учеников своих и сказал им: «Братья мои и спостники! Молю вас: вот ныне я отхожу от жизни сей к Господу Богу моему Иисусу Христу: помолитесь за меня Богу и Пречистой Богородице, дабы по преставлении моем душу мою взяли милостивые ангелы и дабы я избежал сетей вражиих и воздушных мытарств, вашими святыми молитвами, ибо я грешен. Вы же, господа мои, после моей смерти пребудьте в посте и молитве, в трудах, в бдении и слезах, а также в любви между собою без ропота, в послушании и повиновении, ибо вы знаете Христову заповедь о блаженствах». Преподобный дал и много других наставлений своим ученикам.

Александр и Корнилий в горьких слезах взывали: «О добрый наш пастырь и учитель! Вот уже ныне видим тебя при последнем издыхании: к кому же прибегнем, от кого насладимся учением, кто попечется о наших грешных душах? Но молим тебя, если обретешь благодать перед Богом по отшествии своем от жизни сей, моли о нас неослабно Бога и Пречистую Богородицу, как угодно будет твоей святыне, ибо тебе известны все наши тайные страдания». Старец Иринарх сказал ученикам: «Я отхожу от вас телом, а духом с вами буду неразлучно». И прибавил: «Если кто начнет притеснять Сию обитель мою, свыше данную от Бога и искупленную и выпрошенную у игумена и братии, то пусть их судит Бог и Матерь Божия». Около отходящего находилась и братия монастырская. Дав прощение братии и ученикам о Христе и последнее целование, преподобный стал на молитву, долго молился и тихо отошел ко Господу.

Кончина преподобного Иринарха наступила в 1616 году января 13 дня на память святых мучеников Ермила и Стратоника с пятницы на субботу в девятом часу ночи. По благословению и повелению преосвященного митрополита Ростовского и Ярославского Кирилла погребение схимонаха Иринарха совершал борисоглебский игумен Петр и отец его духовный иеромонах Тихон, диакон Тит и ученики его старцы Александр и Корнилий. По завещанию преподобного Иринарха, гроб его положен в уготовленной им самим пещере.

После старца Иринарха осталось праведных «трудов» его: сто сорок два креста медных, семь пудов плечных, железная цепь в двадцать сажен, которую он надевал на шею, железные путы ножные, восемнадцать медных и железных оковцев, которые он носил на руках и на груди, связни, которые носил на поясе, весом в один пуд, палка железная, которою он смирял свое тело и прогонял невидимых бесов. В этих «трудах» праведных своих старец Иринарх прожил тридцать восемь лет и четыре месяца.

По преставлении преподобного Иринарха совершалось много чудес при его гробе. Составитель жития Александр записал тринадцать чудесных исцелений от разных недугов, особенно же от беснования. На больных обыкновенно возлагали животворящий крест трудов Иринарха, иногда цепь его или другие вериги. Брали землю от его гробницы и пили с нее воду. Нередко многие страждущие во время молебна преподобному Иринарху надевали на себя его тяжести, веруя в целебную их силу.

Монастыри – это сокровище русской жизни… Мы ценим монастыри ради тех жемчужин, которые появляются и сияют в их стенах.

Князь Сергей Николаевич Трубецкой

Такой многоценной жемчужиной в Борисоглебской обители сияет имя преподобного . Мощи его покоятся под спудом в Ильинском приделе Борисоглебского собора, а келья – часовенка преподобного Иринарха – пристроена к восточной монастырской стене на том самом месте, где стояла подлинная древняя келья старца. К ней вас приведет липовая аллея. Предание сообщает, что на этом самом месте во времена первостроителей рос кедр, под которым беседовали преподобный с Феодором и Павлом о будущем устройстве Борисоглебского монастыря. Именно под этим кедром было им видение святых .

Преподобному Иринарху наверняка было известно, что под этим кедром погребен дивный старец – всеми уважаемый пустынник Григорий. Он жил в убогой хижине на берегу реки Шулы. До смерти пустынника никто не знал его истинного имени и происхождения. Только после смерти старца на груди у него в золотом складне было найдено завещание, из которого все узнали, что старец был не кто иной, как князь Андрей Федорович Голенин, которого все считали павшим на Куликовом поле. Старец завещал положить тело его в Борисоглебском монастыре, под растущим там кедром. Так и было исполнено. Тело старца Григория было предано земле в Борисоглебском монастыре при большом стечении народа. Возможно, Иринарх считал себя последователем духовного подвига этого старца.

В монастыре в старом саду за еловой аллеей есть высохший пруд. Монастырское предание гласит, что пруд этот ископан святым Иринархом. Об этом упоминается и в стихотворении «Виды Борисоглебского монастыря», написанном в 1870 году:

Есть столетний кедр высокий,
Грушно дерево, сады…
Два пруда – из них широкий –
Преподобного труды.

Еще в начале XX века пруд был наполнен водой, рядом с ним бил святой источник. Над источником была устроена деревянная часовенка. Много чудесных исцелений совершалось в монастыре у этого святого источника. Об одном из них повествует запись в монастырской летописи, датируемая 15 нюня 1904 года: «Некто крестьянин Александр Алексеевич Маринин, член Ростовской земской управы, заявил настоятелю Борисоглебского монастыря архимандриту Ювеналию, что его дочь Мария 12 лет страдала пороком сердца, воспалением легких и ревматизмом. Ростовские доктора отказались ее лечить. Маринин решился вести дочь в Борисоглебский монастырь.

Это было 6 июня 1903 года. Здесь в монастыре отец с больной дочерью отслужили молебен преподобному Иринарху, и из колодца больную напоили водицей. По исполнении сего религиозного обряда дочь Маринина получила исцеление вопреки определению врачей, что якобы девочка не может быть жива».

Преподобный Иринарх был не единственным монахом в Борисоглебском монастыре, несшим подвиг добровольного затвора. До него в обители подвизался старец Корнилий, о котором пока ничего не известно за исключением записи в монастырском синодике XVII века. Возможно, преподобный Иринарх принял от старца Корнилия и его вериги. Были ученики и у преподобного Иринарха. Это затворник Иоаким, который подвизался в Николо-Шартомском монастыре в Суздальском уезде, затворник Дионисий из Переславского Никольского монастыря на болоте и преподобный схимонах Корнилий – затворник из Переславского Борисоглебского монастыря. «Сии вси един образ имуще жития, железа тяжкая на себе ношаху и к стене цепями прикованы бяху, пищею сухою питахуся, рыбы ж и масло, ни скоромному, и мягких явств не прикасахуся. И житие их единому Богу ведома. Людие мнози к ним прихождаху, и житие их ублажаху, и пользу от них, сказывают, велию приимаху».

Житие прп. Иринарха – один из самых достоверных источников по истории Смутного времени

О жизни преподобного Иринарха мы узнаем из жития, составленного сразу после смерти святого в 1616 году учеником его иноком Александром. Корифеи исторической науки обращались к житию преподобного Иринарха, называя его одним из самых достоверных источников по истории Смутного времени. Н.И. Костомаров в своем труде «Смутное время Московского государства», упоминая о посещении князем Д.М. Пожарским затворника Иринарха в Борисоглебском монастыре, пишет: «Прозорливый старец предсказал успех князю и тем самым, конечно, ободрил его дух». Но что стоит за этой короткой фразой? И разве не великое дело – ободрить дух великого русского полководца? Это случайный малоизвестный эпизод или поворотный момент в истории Смуты?

В житии преподобного Иринарха открывается путь русского спасения, тремя составляющими которого являются воинская доблесть, смирение и подвижничество. Сам русский народ понимал причину Смуты правильно. Смута воспринималась им как наказание Божие за грехи. В Смуту сам народ управлял собой и сам себя спасал в отсутствие государственной власти. И, четко разделяя для себя подвиг духовный и подвиг ратный, русский народ выдвинул из своей среды двух героев-освободителей – Кузьму Минина и преподобного Иринарха. Из 38 лет монашеской жизни 30 преподобный пребывал в затворе. Повсюду дивились в Русской земле борисоглебскому затворнику, потому что он сумел подчинить плоть душе, являя пример добровольного мученичества. В годы страшных людских бедствий, в разгар погибельной Смуты прибавлял себе преподобный Иринарх оков и железных тяжестей. Эти вериги носил он до конца дней своих.

Одно из важных событий земной жизни Иринарха – хождение святого к царю Василию Шуйскому. В 1608 году было преподобному Иринарху видение, будто Москва вся посечена и пожжена от Литвы и все Московское царство разграблено. Пошел старец в Москву сообщить государю об этом. Царь одарил преподобного подарками, но старец, отказавшись от царских даров, сказал: «Не за подарками я к тебе шел, но возвестить Правду. Ты же царь православный, стой в вере твердо!»

Еще задолго до начала Смуты в монастырь к преподобному Иринарху заходил московский юродивый Иоанн по прозвищу Большой Колпак. Он сказал тогда преподобному: «Не дивись тому, что будет с тобою. Устами человеческими невозможно вымолвить всего. Нашлет Господь за грехи на Русскую землю иноплеменников, но они подивятся твоему многому страданию. Меч их тебя не повредит, и прославят они тебя более верных».

И когда разгорелась Смута, поляки хозяйничали в Ростовской земле, приходил в монастырь в 1609 году знаменитый польский воевода Ян Петр Сапега. Зачем приходил в монастырь Сапега, сказать сейчас трудно. Возможно, он знал о том, что с 1606 года в Борисоглебском монастыре находился католический монах, миссионер Николай де Мело, имеющий переписку с женой Лжедмитрия I Мариной Мнишек. За миссионерскую деятельность царь Василий Шуйский отправил его в Борисоглeбский монастырь. Но в обиходнике монастыря под 1607 годом значится запись: «Латинянин Николай поп услан в пустынь Спасскую». Видимо, монахи, зная о приближении польских войск, спрятали пленника в более укромном месте.

«За какого царя Бога молишь?» – спросил Иринарха Сапега. «За русского – другого не знаю», – отвечал старец

Не для вызволения ли Николая де Мело шел грозный пан Сапега к обители? Но вместо иностранного пленника он нашел в монастыре добровольного затворника, «сокровище русское, неоскудное и неокрадное». «Как, старец, веруешь и за какого царя Бога молишь?» – спросил Иринарха Сапега. «В Русской земле рожден, за русского царя и Бога молю – другого царя не знаю», – без страха отвечал старец. Сапега, обратившись к своим панам, сказал: «Я такого батьки нигде не видел, ни здесь, ни в иных землях, крепко зело и небоязливо», и, обернувшись к старцу, поклонился и тихо промолвил: «Прости меня, батько».

В то время в монастыре «стояла печаль великая, монастырь и вотчинка были разорены еси». В 1608 году «приходили в монастырь литовские люди, и те де литовские люди монастырь разорили, образы окладные ободрали, казну поймали, а старцов и слуг много посекли…» Перед уходом Сапега не велел своим воинам разорять более обитель и дал затворнику 5 рублей золотом на милостыню.

Без страха обличал преподобный жестоких поляков, противостоял им твердой верой и чистым сердцем. А народных вождей благословлял на подвиг. Так, в 1610 году к Переславлю, в Александрову слободу и Димитрову, посылал старец просфору и крест народному герою – князю Михаилу Васильевичу Скопину-Шуйскому с наказом: «Дерзай, княже, Бог поможет тебе врагов победить!».

Старец послал князю Пожарскому просфору, наказывая: «Не бойся, княже, иди на Москву и узришь славу Божию»

В 1612 году в Ярославле был с ополчением князь Д.М. Пожарский, на Москву не спешил идти. Старец же, узнав о замешательстве князя, послал ему просфору, повелевая выступить с ополчением: «Не бойся, княже, иди на Москву и узришь славу Божию». Вскоре сам князь приходил к старцу в келью благословиться. А в 1615 году пришла в монастырь грамота от нового царя Михаила Федоровича Романова: «Пожаловал есмь Государь на поминание отца своего Филарета 5000 листов белого немецкого железа и пуд олова, 150 рублей, 24 алтын и 4 денги и грамоту утвердихом по прежде и ловли и покосы по реке Ковже игумену Петру да затворнику Иринарху, ради трудов его по Бозе». Даже сам государь признавал заслуги старца перед Отечеством.

Простой русский народ всегда имел благоговейное преклонение перед величием нравственного подвига. Преподобные, юродивые были ходатаями перед Богом за русский народ. А народу было дорого их стремление открыто обличать и искоренять людскую ложь. Вот и преподобный Иринарх избрал для себя подвиг затвора и обратил его на служение Отечеству. Ярославский краевед И.А. Тихомиров в начале XX века назвал преподобного Иринарха драгоценным ростком на ниве Русской.

«Память о нем – это питательная среда для народа, в ней его корни. Оторвите народ от нее, и он завянет, как скошенная трава».

Имя и многолетний подвиг Иринарха Затворника долгое время были преданы забвению. Да и сейчас они неизвестны большинству россиян. А ведь четыре века назад этот старец из Борисоглебского монастыря на Ярославщине вместе с Мининым и Пожарским спас наше Отечество от гибели.

«Воскрешению» летописи о Преподобном Иринархе наша историческая наука обязана Д. С. Лихачёву, которому удалось обнаружить в архивах обрывки документов из разорённой большевиками обители и вернуть имя и деяния Иринарха потомкам. Что же сделал для Отечества этот «неизвестный герой великой войны», как назвал подвижника учёный?

Согласно свидетельству монастырской летописи Иринарх родился в Ростовской области, в селе Кондаково. Родители его были крестьяне, отец по имени Акиндин, мать по имени Ирина. В святом крещении младенцу дано было имя Илья. Радовались родители, видя, как быстро растет ребенок: двадцати недель он уже встал на ноги и начал ходить. Родители воспитывали сына в благочестии и чистоте христианской веры. Ребенок не занимался играми, но возлюбил смирение и кротость, был тих и ко всем относился ласково.

Будучи еще только шести лет он однажды сказал своей матери:

Как вырасту, так постригусь и стану монахом; буду носить на себе железа и трудиться ради Бога, и буду учителем всем людям.

Удивилась мать таким речам своего малолетнего сына, но вместе и радовалась. Эти пророчественные слова шестилетнего ребенка впоследствии сбылись в точности.

С малых лет его посещали странные видения о будущих бедствиях Руси. По праздникам мальчик, вознамерившийся стать монахом и служить Богу, часто бывал у приходского священника, который рассказывал ему о Сергии Радонежском, о походе Дмитрия Донского против Мамая, о подвиге Пересвета. Эти рассказы заметно повлияли на мировоззрение Ильи. В 1566 году после смерти отца юноша вместе с матерью перебрался в Ростов.

Однако жизнь складывалась трудно, и, чтобы не быть обузой в семье, Илья ушел послушником в монастырь Бориса и Глеба. Он чувствовал призвание к иночеству. Однажды во время молитвы ему явился святой Сергий Радонежский, который предсказал юноше грядущее спасение Отечества, «когда два Козьмы освободят Москву от иноземца», а до того приказал жить в затворе и нести особое послушание. Следуя указанию небожителя, Илья сковал железное «ужище», то есть цепь длиной в три сажени, обвился ею и прикрепил себя к большому «стулу», роль которого исполнял толстый обрубок дерева. Этот предмет стал для юноши и мебелью, и добровольной ношей. Двадцать лет Илья, принявший имя Иринарх, носил на себе тяжёлое ужище, ни на мгновение не сомневаясь в том, что пророчество Сергия Радонежского сбудется.

В 1586 году в обитель пришёл ростовский юродивый Иван Блаженный, который принёс Иринарху новое поручение Божьего угодника: сделать себе сто крестов медных, чтобы каждый был в «полугривенку весом», то есть в четверть фунта. Затворник обрадовался ещё одному испытанию, но он был беден и не знал, где ему достать столько меди. Однако рука святого Сергия вела его к свершению. Как-то в сильное ненастье в двери кельи Иринарха постучали, и незнакомый ему посадский человек молча передал монаху большой старинный крест из меди. Из этого креста отлили сто крестов меньшего размера, их затворник надел на себя. Другой гость, придя несколькими днями позже, принёс иноку палицу, в результате число крестов дошло до ста сорока двух. Вместе с узищем общий вес груза, который старец носил на себе, в обычные дни составлял 16 килограммов, а в праздники 8 килограммов. Многие свидетели его подвига, в том числе и иноки обители, не понимали, зачем нужно так изнурять себя. А Иринарх лишь повторял переданное ему юродивым приказание Сергия Радонежского: «Сколь тяжелы дни наступают для Отечества, столь большую тяжесть должен ты носить на себе, деля с ним труды и беды его».

А дни Отечества и вправду становились всё горше. Поляки и собственные изменники разоряли русскую землю, обильно поливая её кровью православных христиан. И чем сильнее становилась Смута, тем больше железа надевал на себя ростовский затворник. К прежнему ужищу он приковал ещё три сажени (шесть метров) железа, и всё «одеяние» старца превратило его тело в сплошную незаживающую рану. Эти страшные вериги он носил на себе до 1613 года, пока Смута не успокоилась.

Почти сорок лет Иринарх молился за Россию, непрестанно работал, обвитый железом, отгонял сон, не знал отдыха. Для борисоглебской братии он вязал из волоса свитки (монашеские одежды) и клобуки, шил одежду нищим, всячески помогал им.

Долготерпение затворника было вознаграждено. Однажды ночью святой Сергий снова явился ему. Он показал Иринарху разграбленную, сожжённую поляками Москву и повелел немедленно отправляться к царю, чтобы сказать ему о грядущем нашествии врагов. Старец дошёл до столицы, где его принял Василий Шуйский, занимавший тогда русский престол. Государь серьёзно отнёсся к предупреждению троицкого игумена, но не смог предотвратить катастрофу.

Иринарх вернулся в свою обитель. Как никто на Руси он предчувствовал надвигающиеся несчастья. И вот пришёл день, когда на пороге его кельи появился один из польских военачальников – Сапега. Ростовский затворник, «опоясанный железами», произвёл на воеводу большое впечатление. Он спросил Иринарха, за какого царя тот молится. «За русского», – ответил старец. Мужество тщедушного, согбенного монаха вызвала у Сапеги уважение. Он приказал своим воинам не грабить обитель и даже оставил затворнику русское знамя, захваченное поляками в Москве. «А что ждёт меня?» – спросил воевода у старца. «Скорее возвращайся домой с войском своим, – посоветовал ему Иринарх, – иначе не выйдешь отсюда живым». Сапега только усмехнулся, он знал, сколь сильно его войско и как слаба Русь. Однако пророчество ростовского инока сбылось. Воевода погиб на русской земле и больше никогда не увидел свой родной Краков. Князь Скопин-Шуйский отбросил Сапегу от Ростова, а потом, получив в благословение от старца один из его чудодейственных крестов, двинулся на Москву. Это была первая попытка свергнуть иноземное владычество, за ней последовала череда других. Наконец, до Ростова донеслась весть – князь Пожарский и земский староста Минин собирают в Нижнем Новгороде новое ополчение.

В походе на Москву ополченцы должны были пройти в стороне от Борисоглебского монастыря. Однако перед самым выступлением, когда князь Пожарский по русскому обычаю пришёл на могилу своих родителей, чтобы взять благословение, знакомый с детства голос, так, по крайней мере, говорит предание, шепнул ему материнский наказ – навестить на реке Устье старца в веригах. Князь не посмел ослушаться. Приказав войску двигаться намеченным путём к Москве, он вместе с Мининым направился в Борисоглебскую обитель.

Имя и фамилия на Руси долгое время мало что значили, гораздо большее употребление имели прозвища. Князь Пожарский крещён был Козьмой, позднее за удаль и храбрость его стали называть Дмитрием в честь Дмитрия Донского. Поэтому Иринарх, увидев на пороге своей кельи Пожарского и Минина, сразу понял: предсказанию Сергия Радонежского о том, «что два Козьмы спасут Москву», пришло время исполниться. Он снял с себя самый большой медный крест и с благословением надел его на князя. Это был особый крест, предназначенный для ношения поверх доспехов. С оборотной стороны, вверху и внизу, у него имелись отверстия для продевания тесьмы – так удобнее было носить крест на груди, на рамене. На Руси их называли «пораменными». Старец знал, что молитвами и трудами до конца выполнил служение, предписанное небесами, а теперь пришло время князю исполнить свой долг огнём и мечом. Вскоре на русский престол взошёл царь Михаил Романов, и по всей Руси установилась тишина.

Ещё восемь лет после окончания Великой Смуты Иринарх прожил в Борисоглебской обители. Он достиг такой степени святости, что одним взглядом мог усмирить разъярённого зверя или успокоить душевнобольного. Приготовленными в монастыре снадобьями он лечил многих страждущих, другим помогал добрым советом. Когда старец умер, его похоронили на территории обители – там, где затворник совершил свой подвиг, а кресты, которые он носил на себе более двадцати лет, водрузили на надгробье. Все они бесследно исчезли в революционное лихолетье.

Душа народа хранит память о чудесах святого старца, рассказы о них передают из поколения в поколение в ростовских деревнях. И сегодня можно отыскать семьи, где сохранились иконы, к которым прикладывал свои знаменитые медные кресты затворник. Эти реликвии, поистине чудом пережив все репрессии массового атеизма, дошли до нашего времени. Возобновлена и давняя традиция ежегодного крестного хода от стен обители до источника Иринарха близ села Кондаково, родины преподобного.

Житие преподобн ого отца нашего Иринарха:

Преподобный Иринарх, затворник Ростовский, во святом крещении Илия, родился в июне 1548 года в селе Кондаково, в 43 верстах от Ростова Великого. Он был третьим сыном в благочестивой крестьянской семье Акиндина и Ирины. С раннего детства в мальчике обнаружилось стремление к монашеской жизни: в детских играх он не участвовал, но старался сдержать свои желания и во всем ограничивать себя. Шестилетний Илия однажды сказал матери: «Как вырасту, так постригусь и стану монахом; буду носить на себе железа и трудиться ради Бога...» С юных лет Илия мечтал подражать подвигам преподобного Макария Калязинского (+ 1483; память 17/30 марта и 26 мая/8 июня), тайно носив-шего тяжелые вериги, житие которого он услышал от приходского священ-ника Ва-силия.

Когда в округе случился голод, 18-летний Илия отправился на заработки
в Нижний Новгород. После кончины отца, о которой он был извещен свыше, Илия вместе с матерью и старшим братом Андреем переселился в Ростов Великий. Здесь родные Илии стали вести торговлю, но Илия тяготился мирскими заботами и нахо-дил утешение в чтении Священного Писания. Стремление уйти в монас-тырь окон-чательно окрепло. В 1578 году, испросив благословение матери, Илия ушел в Борисоглебский монастырь на реке Устье, близ Ростова Великого, где принял постриг с именем Иринарх.

Игумен монастыря благословил Иринарха жить под руководством опытного старца и назначил ему послушание в пекарне. С первых дней монашеской жизни преподобный Иринарх отказался от своей воли и смиренно предал се-бя во власть братии; первым приходил он на церковные службы, ни с кем не раз--говаривал в храме, благоговейно стоял во время богослужения и никогда
не уходил прежде отпуста.

Однажды преподобный Иринарх увидел в монастыре босого странника. Сжалив-шись, он отдал ему свои сапоги, а сам с тех пор не надевал обуви. Вместо рясы Иринарх носил рубище, за что претерпевал насмешки. Игумену
не понравилось такое поведение подвижника, и он начал смирять его, заставляя часа по два стоять на морозе против своей келлии или подолгу звонить
на колокольне.

Святой все переносил с терпением и не изменил своего поведения. Игумен продол-жал жестокосердствовать, давая суровые послушания. Но когда препо-добному Иринарху назначили послушание вне монастыря, то есть лишили цер-ковной мо-литвы, он ушел в Ростов Великий, в Богоявленский монастырь, основанный преподобным Аврамием Ростовским (1073—1077 гг.; память
29 октября/11 ноября).

В Аврамиевом монастыре преподобный Иринарх был назначен келарем
и около шести месяцев с усердием исполнял порученное послушание. Однажды во время пения Херувимской преподобный Иринарх громко зарыдал. На вопрос архимандрита он ответил: «Мать моя преставилась!» Оставив Аврамиев монас-тырь, препо-добный перешел в Ростовский монастырь праведного Лазаря. Там преподобный Иринарх поселился в тесной келлии, где три с половиной года омы-вал свою душу слезами, очищал молитвой и строгим постом. Он начал но--сить на себе тяжелые железные вериги. В Лазаревом монастыре его часто по-сещал блаженный Иоанн, Христа ради юродивый, по прозванию Большой Колпак (+ 1589; память 12/25 июня и 3/16 июля). Святые подкрепляли друг друга духовной беседой, и блаженный Иоанн предрек преподобному Иринарху достижение высокого духовного совершенства.

По повелению явившихся в сонном видении святых страстотерпцев Бориса и Глеба (+ 1015; память 2/15 мая и 24 июля/6 августа), преподобный Иринарх вернулся в Борисоглебский монастырь, где его с радостью встретил новый игу-мен Варлаам.

Однажды, молясь перед иконой Спасителя и вопрошая Господа о том, как ему спастись, Иринарх услышал слова: «Иди в келлию свою и будь затворник, и не исходи, и так спасешься». Познав волю Божию, преподобный Иринарх затворился в тесной келлии, где приковал себя железными цепями.

Преподобный Иринарх стал носить множество медных крестов, со време-нем число их возрастало; на голову подвижник надевал тяжелый обруч. Спал он на голом полу не более трех часов в сутки, остальное время посвящал молитве и трудам: вязал «свитки» (широкие верхние одежды), делал клобуки, шил одежку для нищих. Полученное подаяние он раздавал бедным. 25 лет про-вел преподобный Иринарх закованным цепями и веригами в тяжелых трудах. Подвиги его обличали нерадиво живших в обители, и они солгали игумену, что старец учит не ходить на монастырские работы, а подвизаться подобно ему. Игумен поверил клевете и изгнал святого старца из обители. Смиренно по-ко-рившись, преподобный Иринарх опять ушел в Ростов и прожил в монастыре святого Лазаря один год. Между тем борисоглебский игумен раскаялся в своем поступке и послал за преподобным Иринархом иноков. Он возвратился, укоряя себя, что живет не так, как братия, которая несет праведные труды, и продолжал вести прежний образ жизни.

Тяжкими и долгими подвигами духовное зрение преподобного Ири-нарха очисти-лось для принятия Божественных откровений. Однажды ему было ви-дение о том, что Москву захватит Литва, а церкви по местам будут разорены.
Он стал горько плакать о предстоящем бедствии, и игумен повелел ему ехать в Москву и предуп-редить царя Василия Иоанновича Шуйского (1606—1610)
о грозящей беде. Преподобный Иринарх выполнил послушание. Он отказался от предложенных ему даров и, вернувшись, стал усердно молиться, чтобы Гос-подь помиловал Русскую землю.

Враги явились на Русь, стали завоевывать города, избивали жителей, грабили монастыри и церкви. Несколько раз они приходили в Борисоглебский монас-тырь, и всякий раз преподобный Иринарх безбоязненно обличал греховность их дейст-вий и убеждал оставить пределы Российские. Польский полководец Сапега, остановившийся в Борисоглебском монастыре, пожелал видеть старца, сидящего в цепях, и удивился такому подвигу. Когда паны, пришедшие с Са-пегой, сказали ему, что старец молится за Шуйского, преподобный смело сказал: «Я в России рожден и крещен, за русского царя и Бога молю». Сапега отвечал: «Правда в батьке велика — в которой земле жить, той земле и служить». Преподобный Иринарх стал убеждать Сапегу уйти из России, предсказывая ему в противном случае смерть. После беседы Сапега сказал: «Я такого батьки нигде не нашел: ни здесь, ни в иных землях...» — и велел не разорять обитель. Святого Иринарха посещали и другие польские военачальники. Один из них, Иван Каменский, по совету старца со своим отрядом вернулся в Польшу. Сапега же и другие, пренебрегшие советами препо-добного Иринарха, сложили свои головы на Русской земле. В тяжелое лихолетье Смутного времени преподобный Иринарх вдохновлял соотечественников на рат-ный подвиг, вселял в них уверен-ность в победе русского оружия. Он благословил приезжавших к нему воевод Стопина-Шуйского, Минина и князя Димитрия Пожарского и предсказал им по-беду: «Увидите над собой славу Божию». Для поддер-жки надежды на милость Господа преподобный посылал им просфоры и свои кресты. С Божией помощью русские одолели Литву, князь Пожарский овладел Кремлем, и в Русской земле постепенно начал водворяться мир. В благодарность за помощь князь Димитрий Михайлович Пожарский освободил Борисоглебский монастырь и поселян вокруг него от сборов на ополчение.

Старец Иринарх по-прежнему непрестанно молил Бога со слезами об избав-лении Руси от врагов и, обладая силою творить чудеса, исцелял больных
и бес-но-ватых. Ему был открыт день кончины, и он, призвав своих учеников Алек-сандра и Корнилия, преподал им последнее наставление: «...проводите свою жизнь в трудах и молитве, посте и бдении... во взаимной любви.., оказы-вая всем послушание и покорность...» И простившись со всеми, тихо отошел ко Гос-поду в вечный покой 13 января 1616 года. После святого старца осталось 142 медных креста, семь наплечных вериг, цепь в 20 сажен, которую он носил на шее, железные ножные путы, 18 ручных оков, «связки», которые он носил
на поясе, весом в пуд и железная палка, которой он избивал свое тело и про-гонял бесов. В этих трудах, как называл их старец, он прожил 38 лет, в миру про-жил 30 лет, скончался же 68 лет от роду. После смерти преподобного Ири-нарха совершалось много чудес при его гробе, особенно же исцелений больных и бесноватых при возложении на них крестов и цепей святого подвижника.

Житие и чудеса преподобного Иринарха Затворника описаны его учеником ино-ком Борисоглебского монастыря Александром, который подвизался с преподобным в течение 30 лет.

Память преподобного Иринарха совершается также 23 мая/5 июня —
в день празднования Собора Ростово-Ярославских святых (установлено решением Святейшего Патриарха Алексия и Священного Синода Русской Православной Церкви 10 марта 1964 года).

Этот монастырь не для паломников, хотя и является официально филиалом Ростовского Кремля, там строгий устав, и очень строгий игумен, но попасть туда – большая удача, - рассказал родителям абитуриентов руководитель мессионерского центра Варницкого монастыря Игорь Валентинович и пообещал помочь организовать туда поездку. Сам он и был нашим замечательным экскурсоводом, рассказав историю обители и его основную достопримечательность – житие Иринарха Затворника.
Поселок Борисоглебский, небольшой районный центр Ярославской области, находится среди пойменных лугов в широкой излучине некогда судоходной реки Устье в 18 километрах к северу от Ростова Великого. В центре его на обширной возвышенности стоит древний монастырь-крепость - Борисоглебский. Во времена Дмитрия Донского «из области великого Новаграда» пришел и поселился над рекой Устье пустынножитель Федор, срубил себе келью, а через три года к нему присоединился его брат Павел. Место для основания здесь монастыря указал, по преданию, сам Сергий Радонежский - известный церковный и политический деятель XIV века, основатель Троице-Сергиевой Лавры. В окружении дремучих лесов, расположенный на возвышенности, защищенный с трех сторон рекой, эта обитель стала серьезным оборонительным сооружением на дальних подступах к Москве. В ее стенах бывали Сергий Радонежский и Иван Грозный, Дмитрий Пожарский и Кузьма Минин. Легендарный Пересвет, первый начавший Мамаево побоище, по преданию, был сначала иноком Борисоглебского монастыря.
Все великие Московские князья и цари, начиная с внука Дмитрия Донского Василия II Темного и заканчивая первыми царями из династии Романовых, оказывали монастырю внимание, жалуя его богатейшими земельными и денежными вкладами. Во времена царствования Ивана Грозного в числе десяти крупнейших монастырей обитель на Устье получила громадные по тем временам пожалования на помин души скончавшихся жен царя - Анастасии, Марии, Анны, Марфы. На помин души убитого им сына Ивана царь пожертвовал монастырю 800 рублей, а затем пошли десятки царских вкладов за души казненных бывших его соратников: бояр, князей, дьяков, государственных и церковных деятелей. В 1583 году по монастырям был разослан страшный и скорбный список более 3200 человек «опальных, избиенных, утопленных и сожженных с женами, чадами и домочадцами», убитых «ручным сечением», «огненным стрелянием» и на пытке. На поминовение душ в монастыри, в том числе и Борисоглебский, пошло конфискованное имущество казненных.
Мы прибыли в монастырь, и он впечатлил своими гигантскими размерами, высоченной стеной и величественными, но довольно пострадавшими от времени строениями в стиле древнерусской архитектуры. Прошли в Борисоглебский собор, где только что закончилась литургия, приложились к мощам основателей монастыря и потом- Иринарха. По просьбе Игоря Валентиновича нам вынесли вериги Затворника – как утверждают, это единственное, что сохранилось от «трудов» подвижника после богоборческих времен. По очереди все одевали их и выполняя три земных поклона, прикладывались к раке с мощами Иринарха еще раз. Сначала – мужчины и наши абитуриенты, потом мамы и дети. Даже 6 летний младший сын сделал тоже самое. Скажу вам – ощущение непередаваемое! Хотя на тебе «тяжелые железа», ощущение легкости и очищения!
- Наибольшую славу Борисоглебский монастырь приобрел в XVI веке благодаря старцу Иринарху, - рассказал нам Игорь Валентинович, когда мы, выйдя из собора пошли тенистой липовой аллеей к восточной монастырской стене, рядом с одной из башен. - О нем можно сказать, что это последний монах, который нес подвиги монахов первых христианских веков – затворничество и ношение вериг. Этому святому Россия обязана своим избавлением от бед страшной Смуты XVII века: сколько сделал Преподобный Сергий Радонежский для победы на поле Куликовом, столько же и преподобный Иринарх для освобождения Москвы и всей России от польско-литовских захватчиков в 1612 году. Имя преподобного Иринарха затворника, святого подвижника Русской Церкви, его роль в судьбах нашего отечества, в течение многих десятилетий пребывали в забвении и, к сожалению, пока еще мало известны современникам. Его мирское имя – Илия, родился он в селе Кондаково, в двадцати пяти километрах от Борисоглебского монастыря по дороге на Углич. С юных лет возлюбил он молитву и уединение. В возрасте тридцати лет в монастыре святых страстотерпцев Бориса и Глеба Илия принял постриг с именем Иринарх.В горячей и слезной молитве просил он Господа открыть ему путь спасения. И Свыше было ему извещение: «Иди в келию свою, будь затворником, так и спасешься!» Началась его жизнь для Бога, стяжавшая ему славу одного из выдающихся русских подвижников. Затворившись в маленькой, убогой келии у восточной монастырской стены, подвижник заковал себя в железо: «Были на нем плечные и нагрудные вериги, шейное путо и путы ножные, пудовые поясные связни, многие оковцы для рук и перстов, обруч для головы, 142 небольших кованых креста». Проводя время в непрестанной молитве, подвижник спал два-три часа, не давая отдыха и своим рукам: делал одеяния нищим, вязал волосяные свитки, клобуки. «Добропроизвольный мученик» покорял свою плоть, его страданиям дивилась вся Русская земля. Из тридцати восьми лет монашеской жизни тридцать подвижник провел в затворе, и «терпению его дивились ангелы». За свои подвижнические труды преподобный удостоился от Господа дара прозорливости, изгнания бесов, исцеления недужных. Старец Иринарх принес царю Василию Шуйскому пророчество о предстоящем порабощении Московского царства. В видении ему было открыто, что Литва придет на Русь, разорит Москву и все Российское царство. Спустя время предсказания его сбылись.
Перед глазами проносились века и описываемые события, здесь, на монастырской земле, где каждая травинка «дышала» духом подвижников святоотеческой веры, все было особенно ярко и осязаемо.
- Когда пришла Смута, Иринарх прибавил себе оков, цепь его стала длиной в двадцать сажен, весом в четыре пуда, общий вес его «трудов» составил 106 килограммов, - продолжил расказ наш экскурсовод. - Горячо молился затворник Господу об избавлении отечества от бедствий. Когда молодой воевода князь Михаил Скопин-Шуйский под Калязином одержал первую победу над Литвой, он послал к старцу Иринарху за благословением. Иринарх благословил крестом и просфорой и велел сказать: «Дерзай, князь Михаил, и не бойся: Бог тебе поможет». И князь побил Литву. Князь Михаил Скопин-Шуйский благополучно дошел до Троицкого монастыря, дальше пошел на Москву и освободил ее. Но через короткое время накатилась новая волна интервенции, поляки вновь захватили Москву и другие русские города. Стоявшему в Ярославле ополчению Дмитрия Пожарского старец Иринарх послал записку: «Не медли, князь, иди на Москву смело и узришь славу Божию». После этой записки воодушевленное ополчение двинулось к Москве. По дороге Козьма Минин и князь Дмитрий Пожарский пришли в Борисоглебский монастырь к преподобному Иринарху и испросили его благословения. Коленопреклоненно просили они его молитв о победе русского воинства. И старец дал им свой медный поклонный крест. Перед Иринарховым крестом ополченцы поклялись освободить Москву от захватчиков. Крест преподобного и его молитвы сопровождали воинов-освободителей до самого Московского Кремля. С этим крестом и Казанской иконой Божией Матери была одержана победа. Эти две святыни стояли вместе у кремлевских стен как свидетельство Небесного заступничества и помощи в прекращении Великой смуты в русском царстве. А начало победы было положено у стен Борисоглебского монастыря.
Мы подошли к крошечной келье Иринарха. По размерам ширина ее едва доходит до полутора метров, рядом разбит монастырский сад. Мы стояли среди тенистых дерев и представляли как внутри крошечной каморки день и ночь проводил в трудах и молитве подвижник. Здесь он добровольно угнетал свою плоть, и его такие подвиги были не понятны даже братии. Оказывается, на этой почве у него был даже конфликт с игуменом. Однажды Иринарх увидел в монастыре босого странника, сжалившись, отдал ему свои сапоги, а сам с тех пор не надевал обуви. Вместо рясы Иринарх носил рубище, за что претерпевал насмешки. Игумену не понравилось такое поведение подвижника, и он начал смирять его, заставляя часа по два стоять на морозе против своей кельи или подолгу звонить на колокольне.
Святой все переносил с терпением и не изменил своего поведения. Игумен продолжал давать ему суровые послушания. Но когда преподобному Иринарху назначили послушание вне монастыря, то есть лишили церковной молитвы, он ушел в Ростов Великий, в Богоявленский монастырь, основанный преподобным Аврамием Ростовским. Но затем по повелению явившихся во сне святых страстотерпцев Бориса и Глеба, преподобный Иринарх вернулся в Борисоглебский монастырь, где его с радостью встретил новый игумен Варлаам.
Житие повествует, что даже поляки относились с уважением к трудам преподобного Иринарха. «Правда в батьке велика. Нигде в этой земле, ни в иных землях такого крепкого в вере батьку я не видел», – сказал после посещения затворника польский воевода Ян Сапега и не велел разграблять обитель. Святого Иринарха посещали и другие польские военачальники. Один из них, Иван Каменский, по совету старца со своим отрядом вернулся в Польшу. Сапега же и другие, пренебрегшие его советами, сложили свои головы на Русской земле.
Еще при жизни Бог прославил Своего угодника чудесами, его молитвами исцелялись больные и бесноватые, чудесную силу имело его благословение. В житии упоминается девять чудес Божиих, совершенных по молитвам Борисоглебского затворника. Старец молился, заставлял больных молиться и поститься, возлагал на них свой честной крест или часть своих вериг или приказывал лежать на железных цепях. Особенно много исцелялось одержимых, бесноватых.
Что более всего поразило, когда мы прикоснулись к истории Борисоглебского затворника – это величина его смирения и огромная любовь к людям. Как рассказал Игорь Валентинович, Иринарху был открыт день его кончины, и он, призвав своих учеников Александра и Корнилия, преподал им последнее наставление: «...проводите свою жизнь в трудах и молитве, посте и бдении... во взаимной любви.., оказывая всем послушание и покорность...» Однако братия по-прежнему упорствовала и не желала принять его истязаний плоти, и при попытке вытащить его из цепей, сломали ему руку. Но он ни на кого не злился, всех простил. И простившись со всеми, тихо отошел в вечный покой 13 января 1616 года.
По преставлении преподобного совершались чудеса и при его гробе, исцелялись больные от разных болезней. Происходили исцеления также и при возложении на больных либо креста «трудов» Иринарха, либо части его вериг. Говорят, что даже бесноватые лечатся на этом чудном месте.
Обойдя весь монастырь и получив благословение у отца-настоятеля Иоанна, мы поехали в местечко неподалеку от села Кондаково, где струит свои воды святой источник. Почитание этого места началось еще при жизни преподобного Иринарха: сюда юный подвижник Илия удалялся для молитвы, здесь он ископал своими руками колодчик, а потом построил над ним часовенку. Еще при жизни преподобного здесь было многолюдно. По его кончине установилась традиция приходить на это место крестным ходом из Борисоглебского монастыря, а колодчик стали называть Иринарховым. Здесь обустроены купальни, но из полутора десятков воцерковленных паломников лишь двое, мой средний сын Николай и я, решились трижды окунуться в источник с головой – до того студеной была там вода. Еще некоторые зашли по коленочку и с молитвой умылись. Другие собирали в окрестностях источника травы, чтобы засушить их и использовать как святыню.
Поездка оставила неизгладимое впечатление. А главное – пример Иринарха теперь постоянно помогает смиряться и любить. Как будто с той монастырской атмосферой и всем происходящим он вошел в мою кровь.